Юрий Кочнев, лауреат Госпремии: Мне ближе российская опера
Художественный руководитель Саратовского академического театра оперы и балета, дирижер, народный артист России, лауреат Государственной премии Юрий Кочнев празднует 70-летний юбилей. Живущий в гармоничном и прекрасном мире музыки, маэстро делом своей жизни видит продвижение российского национального репертуара. Об основных вехах своей жизни Юрий Кочнев рассказал в интервью «Известиям» в Приволжье.
— Юрий Леонидович, расскажите, пожалуйста, о людях, которые приняли участие в вашем творческом становлении.
— Первым человеком, который приобщил меня к музыке, был Илья Григорьевич Гинецинский, педагог и директор Вологодского музыкального училища, где я с девяти лет учился игре на скрипке. Он был симпатичным, мягким, талантливым человеком, учеником знаменитого педагога Леопольда Ауэра. Так получилось, что судьба забросила его в этот далекий город. Он из тех людей, которые являются подвижниками нашей российской музыкальной культуры. В 15 лет я приехал в Ленинград и поступил в интернат музыкальной школы-десятилетки при Ленинградской консерватории. Это был тогда единственный музыкальный интернат в России, в который собирали одаренных детей, привозили их из глубинки. Там кроме меня учились композитор Гаврилин, дирижеры Темирканов, Симонов, Марис Янсонс, Владимир Спиваков, который учился со мной в параллельном классе. Там я продолжил свое образование как скрипач, затем в консерватории учился как альтист. А моим учителем дирижирования был выдающийся оперный дирижер Мариинского театра Сергей Витальевич Ельцин. Он в то время не преподавал в консерватории, там были тоже достаточно известные педагоги, но, с моей точки зрения, Ельцин был крупнее. Я постарался с ним познакомиться, он многое рассказал и направил в профессии. Его считаю своим главным учителем. Я окончил консерваторию по специальностям альтист, дирижер, а также аспирантуру по теории и истории музыкального исполнительства. Защитил кандидатскую диссертацию на тему «Объективное и субъективное в интерпретации музыки».
— Кстати, при формировании репертуара вы исходите из объективных обстоятельств или субъективных впечатлений?
— Сложно сказать. Эти диалектологические категории неразрывны между собой. Конечно, есть какие-то субъективные пристрастия в выборе репертуара, и все-таки больше я руководствуюсь объективными соображениями: возможностями труппы и театра в данный момент. Кроме того, большую роль здесь играют следующие обстоятельства: ставилось ли это произведение в Саратове или нет. Имеет значение общий контекст: насколько уместно это произведение в данный момент. Иногда каких-то произведений требуют знаменательные даты.
— Расскажите, пожалуйста, о ваших главных творческих приобретениях?
— За годы работы в Саратовской академопере поставлено свыше сорока разноплановых спектаклей. Спектр моих интересов очень широк, и узких пристрастий у меня в этом отношении нет. Обычно стараюсь, чтобы театр работал с произведениями различных эпох, направлений, композиторов, жанров. Если говорить о событиях, связанных с творческими достижениями, то это постановка крупных оперных сочинений, достаточно редких. Это, к примеру, оперы Вагнера «Лоэнгрин» и «Тангейзер», опера словацкого композитора Эугена Сухоня «Водоворот» и, конечно же, крупнейшие оперы великих русских композиторов. Я бы выделил постановки «Иван Сусанин» Глинки, «Борис Годунов» и «Хованщина» Мусоргского. Хотя признаюсь, что мой человеческий долг — основные силы отдать продвижению нашего национального российского репертуара.
